Русский язык в доминантной коммуникативной сфере образования Казахстана

2.1 Сколько этносов и референтных им языков в Казахстане?

Обратимся к двум источникам о языках Казахстана – «Ethnologue: Languages of the World» и переписям населения Казахстана.

«Ethnologue: Language of Kazakhstan» и «Ethnologue: Language Cloud» назвали 44 языка Казахстана: 14 живых «дунганский, немецкий, таранчи, ингушский, казахский, немецко-плаутдиетский диалект, романский синти, русский, таджикский, татарский, турецкий, украинский, новоуйгурский, узбекский» и 30 иммигрантских языков «аварский, азербайджанский, армянский, башкирский, белорусский, греческий, даргинский, марийский, гагаузский, грузинский, греческий, каракалпакский, карачаево-балкарский, корейский, кумыкский, кыргызский, лакский, лезгинский, литовский, северный курдский, ногайский, осетинский, польский, румынский, табасаранский, туркменский, удмуртский, чеченский, чувашский, эрзя» (Lewis, Simons & Fennig, 2015, с. 6–12).

В 2021 году Ethnologue называет 15 установленных (established) языков, 4 из которых являются местными (indigenous), 11 – неместными (non-indigenous); среди них 3 институциональных, 9 развивающихся, 2 находятся в затруднительном положении, 1 умирающий язык. Кроме того, список языков Казахстана дополнен 32 языками с неустановленным (unestablished) статусом. Представлено следующее распределение 47 языков по соответствующим группам. Коренные языки - «казахский и три рассредоточенных (dispersed) языка: узбекский, уйгурский, таджикский», некоренные языки - «аварский, азербайджанский (северный), английский, армянский, башкирский, белорусский, болгарский, греческий, грузинский, даргинский (dargwua), илиийский турки (таранчи), ингушский, каракалпакский, карачаево-балкарский, китайский (мандарин), коми-пермяцкий, корейский, крымскотатарский, курдский (северный), кыргызский, латышский (стандартный), лезгинский, литовский, марийский (восточный), немецкий (стандартный), немецкий (Plautdietsch), осетинский, польский, румынский, русский (жестовый), синти романи (Romani Sinte), таджикский, татарский, турецкий, туркменский, удмуртский, украинский, чешский, чеченский чувашский, эрзя, эстонский». Кроме того, перечислены также языки с неустановленным (unestablished) статусом «аварский, азербайджанский (северный), армянский, башкирский, белорусский, болгарский, даргинский (dargwua), греческий, грузинский, каракалпакский, карачаево-балкарский, китайский (мандарин), коми-пермяцкий, корейский, крымскотатарский, курдский (северный), кыргызский, латышский (стандартный), лезгинский, литовский, марийский, немецкий (Plautdietsch), осетинский, польский, туркменский, удмуртский, украинский, чеченский, чешский, чувашский, эрзя, эстонский» (Eberhard, Simons & Fennig, 2021, с. 242–244).

Легко заметить, что число некоренных языков превышает обозначенную цифру 11; списки двух больших групп некоренных (non-indigenous) и неустановленных (unestablished) языков не являются взаимно исключающими и содержат большее число языков; статус русского (national), дунганского, немецкого (стандартного), чувашского (shifting), синти романи (Romani Sinte), английского (educational) и др. языков находится вне предложенного Ethnologue 2021 распределения; таксон Plautdietsch (менонитский нижненемецкий – язык немецких переселенцев) определяется и как язык, и как диалект, носители которого переживают языковой сдвиг; в списке Ethnologue 2021 появились такие новые таксоны, как китайский (мандарин), русский жестовый язык и др.

Вместе с тем общее количество языков (44 и 47), описанное в Ethnologue 2015 и Ethnologue 2021, не так сильно разнится и, пожалуй, этому можно найти объяснение, если обратиться к динамично меняющемуся числу носителей языков Казахстана.

В этом отношении интерес представляют использованные в работе данные советских переписей 1970, 1979, 1989 годов и национальных переписей 1999, 2009 и 2021 годов.

Переписи населения дают возможность сбора и обработки данных о гражданах страны в определенный период с помощью заданного списка вопросов. Однако полученные таким образом статистические данные не всегда и не всеми признаются объективными. Тем не менее, «несмотря на зыбкость и динамичность любых статистических данных, языковые переписи остаются важнейшим источником данных о населении любой страны. Результаты языковых переписей и мониторингов являются параметром оценки языковой ситуации и используются в самых разных целях. /…/ Языковая статистика становится индикатором реализации конкретным государством своей языковой идеологии, языковой политики и языкового регулирования в разные периоды его развития» (Тюрина & Бахтикиреева, 2021, с. 313).

Если отвлечься от недостатков традиционных переписей (политическое влияние на содержание переписных листов, интерпретация итогов переписей и др.) и использовать эти самые масштабные доступные данные, то в Казахстане произошло заметное общее уменьшение числа этносов и референтных им языков (используются выражения референтные этносам языки, потенциально возможные этнические языки, поскольку граждане склонны «приукрашивать» сведения о владении этническим языком). Большинство представителей депортированных малых этносов, оторванные от исконного материнского ареала, пережили болезненный и стремительный языковой сдвиг, утратив этнические языки. Тем не менее в переписных листах они отмечали владение этническими языками: в 1999 году зафиксировано 136 этносов и 126 (этнонимы и лингвонимы могут значительно различаться: орокский язык – это язык этноса ульта; кабардино-черкесский – язык кабардинцев и черкесов; таджикский – язык таджиков и среднеазиатских евреев и др.) потенциально возможных этнических языков (БНС АСПР РК^[1], 2000); между двумя переписями 1999 и 2009 годов перестали регистрироваться девять малых этносов «ительмены, кеты, ороки, тофалары, энцы, рушанцы, саамы, шугнанцы, юкагиры», переселенные из Таджикистана и с Дальнего Востока России; в 2009 году отмечено 127 этносов и 117 референтных им этнических языков (БНС АСПР РК, 2010); аналогичные данные переписи 2021 остались недоступными.

2.2 Динамика численности этносов и референтных им языков

Соотношение между этносами каждый год существенно меняется, и урожденных носителей русского и большинства этнических языков в стране становится ощутимо меньше. Казахстан постепенно становится этнически однородным (Рисунок 1–4).

Рисунок 1:

Этносы Казахстана: 1970–2019 гг. Источники: расчеты автора по данным Совета Министров СССР (1973), Государственного комитета Республики Казахстан по статистике и анализу (1991), Бюро национальной статистики Агентства по стратегическому планированию и реформам Республики Казахстан (2011, 2015, 2019а, 2019б).

Рисунок 2:

Число учащихся школ по языкам обучения в Казахстане: 1990–2019 гг. Источники: расчеты автора по данным Бюро национальной статистики Агентства по стратегическому планированию и реформам Республики Казахстан и Правительства Республики Казахстан (2019a, 2019b).

Рисунок 3:

Число учащихся колледжей по языкам обучения в Казахстане: 1990–2019 гг. Источники: расчеты автора по данным Управления образования Западно-Казахстанской области (2020).

Рисунок 4:

Число студентов университетов по языкам обучения в Казахстане: 1990–2020 гг. Источники: расчеты автора по данным Министерства просвещения Республики Казахстан и Министерства образования и науки Республики Казахстан (2010, 2018, 2019).

Согласно кратким итогам третьей национальной переписи 2021 года, казахи составили 70.4 %, русские – 15.5 % населения Казахстана. Группа «Others» – потенциальные и реальные носители остальных этнических языков (без казахского и русского) в 2009 г. набирала 13.2 %, в 2015 г. – 12.9 %, в 2019 г. – 19.81 %, в 2021 году – 14.1 % населения. Иначе говоря, сегодня 85.9 % жителей страны – это казахи и русские, урожденные носители казахского и русского языков (БНС АСПР РК, 2021).

Каково же реальное участие казахского, русского и остальных языков в создании языковой ситуации и их роль в ДКС образования?

2.3 Пирамидальная иерархия языков Казахстана и русский язык в ДКС образования

В разделе представлен сокращенный вариант описанной ранее пирамидальной иерархии языков Казахстана, построенной по образцу перевернутой пирамиды языков в одноязычной и двуязычной практике В.М. Алпатова. «Обычно пирамида, – считает В.М. Алпатов, – состоит из трех уровней. Верхний слой составляют одноязычные носители государственного языка – так называемые русскоязычные в СССР и в современной России, носители английского языка в США и др. (мы отвлекаемся от возможного знания иностранных языков). Средний слой составляют двуязычные граждане. Внизу находятся одноязычные носители языков меньшинств (или же двуязычные, но не владеющие государственным языком). В некоторых странах (Индия, ряд стран Африки) верхний слой отсутствует и наверху оказываются двуязычные» (Алпатов, 2013, с. 16).

Перевернутая пирамида, схематично иллюстрирующая распределение языков Казахстана, состоит из пяти слоев, выстроенных снизу вверх по мере сокращения демографических (и иных) рисков витальности языков. Не рассматриваются причины того, почему в Казахстане живут многочисленные этносы c Дальнего Востока, Крайнего Севера, гор Кавказа и Памира, не приводятся масштабы миграционных процессов (репатриация казахов, немцев, русских, чеченцев и др.), резко сказавшиеся на этноязыковом ландшафте страны (Сулейменова, 2020).

В каждом слое добавлена информация о присутствии языков в ДКС образования.

Самый большой по числу идиомов первый нижний слой острия перевернутой пирамиды составляют почти 100 языков низкой витальности. Потенциальные носители языков стремительно сокращаются и насчитывают от одного – редко до трехсот человек. Подавляющая часть языков этого слоя «абазинский, абхазский, алеутский, ассирийский, вепсский, даргинский, долганский, ижорский, ительменский, караимский, карачаево-балкарский, кетский, корякский, крымскотатарский, ливский, манси, нанайский, нганасанский, ненецкий, негидальский, нивхский, орокский, орочский, рутульский, селькупский, табасаранский, татский, тофаларский, удинский, удэгейский, финский / ингерманландский, хантыйский / остяцкий, цахурский, чуванский, шорский, эвенкийский, эвенский, энецкий, эскимосский и др.» (БНС АСПР РК, 2010) относится к малым исчезающим языкам коренных малочисленных народов России, Таджикистана и других стран (UNESCO, 2001; Правительство РФ, 2010), откуда их носителей насильно переселили в Казахстан. Они оторваны от исконной территории, находятся в условиях интенсивных и длительных языковых контактов с доминирующим языком, лишены возможности обучать детей на родном языке в государственных детских садах и школах. Сферы использования этнических языков в лучшем случае сужены до пределов семьи и ограничены ритуальной фатической коммуникацией. Языковой сдвиг (language shift) у них протекал катастрофически быстро и остро в новом социальном, культурном и политическом контексте, при действии сложной совокупности релевантных факторов, влияющих на выбор и использование языка как индивидом, так и группой сокращающихся носителей. Во втором-третьем поколении они подверглись языковому сдвигу в сторону русского (реже казахского) языка.

ДКС образования первого нижнего слоя занята преимущественно русским языком (Сулейменова, 2020; Ahn & Smagulova, 2016).

Во втором нижнем слое пирамиды расположились армянский, башкирский, белорусский, корейский, молдавский, немецкий, польский, татарский, украинский языки критической витальности с уменьшающимся (редко сохраняющимся) числом урожденных носителей. Языки «теряют» референтных носителей за счет снижения естественного воспроизводства и старения (белорусы, украинцы, поляки и др.), миграции на историческую родину (немцы, поляки, татары, армяне и др.). До 2009 года по числу представителей украинцы были третьим, белорусы – шестым славянским этносом, сегодня эти места занимают тюркские этносы. Начавшийся в советское время языковой сдвиг почти в полном объеме осуществился в сторону русского языка у 98.4 % татар, 98.0 % корейцев, 99.0 % немцев, 98.9 % украинцев, 98.0 % поляков, 98.9 % белорусов и т.д. (БНС АСПР РК, 2010). Только небольшая часть казахстанских немцев, армян, татар и др. смогла сберечь родные языки, которые, как правило, стали «домашними», используемыми в заданных контекстах в общении со старшими, преимущественно в устной форме с помощью стандартных выражений.

Ограничение сфер использования этнических языков вело к формированию новых языковых связей, меняло языковое поведение и предопределяло выбор языка обучения. Большинством избиралась русская ДКС образования.

Третий средний слой пирамидальной иерархии – это языки высокой витальности мест компактного проживания и ирредент этнических общин: азербайджанский, дунганский, ингушский, курдский, кыргызский, таджикский, турецкий, узбекский, уйгурский, чеченский. Сохранение языков определяется коллективным выбором и социально-культурной солидарностью этноса, неизменностью уклада жизни и семейных традиций.

Почти все языки имеют сложившуюся систему образования: детские сады, начальные и средние школы (таджики, узбеки, уйгуры, дунгане, турки), университеты (турки, уйгуры), этнокультурные школы и др. Им свойственна хорошая степень владения государственным казахским и этническим языком и сравнительно низкие показатели языкового сдвига в сторону русского языка: на одном полюсе расположились кыргызы (26.6 %), на другом – дунгане (3.7 %) (БНС АСПР РК, 2010).

ДКС образования этого слоя неравномерно распределена между казахским, русским и языками этнических общин. Получающие начальное и среднее школьное образование на этническом языке сталкиваются с необходимостью перехода на казахскую или русскую ДКС образования, поскольку Единое национальное тестирование, дающее допуск в высшее образование, осуществляется на этих двух языках.

Четвертый слой пирамиды представлен родным языком этнических русских. Массовый отток из страны социально и экономически мобильных русских, в немалой степени поощряемый миграционной политикой Российской Федерации, существенно изменил вес русского этноса в Казахстане: 1970 – 42.4 %, 1979 – 40.8 %, 1989 – 37.8 %, 1999 – 30 %, 2009 – 29.9 %, 2019 – 19.96 %, 2022 – 15.5 % (Совет Министров СССР, 1973; Государственный комитет Республики Казахстан по статистике и анализу, 1991; БНС АСПР РК, 2000, 2010, 2019a, 2019b, 2021). Помимо уменьшения численности и снижения удельного веса, произошли изменения таких важных демографических показателей русских, как сокращение рождаемости, повышение медианного возраста, которые неизбежно привели к сокращению контингента детских садов и школ с русским языком обучения.

Возраст казахстанцев имеет «стационарный омолаживающийся тип» (БНС АСПР РК, 2021): средний возраст населения 31.6 лет, до 14 лет – 26.13 %, от 15 до 24 лет – 12.9 % (всего 39.03 %) (CIA, 2020); средний возраст казахов – 26, русских – 35–40 лет (БНС АСПР РК, 2020). Возрастной рейтинг и миграционная активность молодых привели к неизбежному сокращению среди русских числа школьников и студентов.

Русские по-прежнему обладают высокой степенью собственной языковой компетенции – 97.4 % (БНС АСПР РК, 2010), которая, впрочем, снизилась на 2.6 % за время между переписями (БНС АСПР РК, 2000). Сегодня русские (особенно молодежь) демонстрируют возросшее владение казахским языком, «2.7 % указали казахский язык в качестве родного», «казахскую устную речь понимают 25 %» (Правительство Республики Казахстан, 2019).

Естественно, проблема витальности русского языка в новых геополитических условиях приобрела иное звучание: русский язык лишился преимущественных статусных прав. Но накопленная инерция и практика использования во власти, технике, бизнесе, медицине, здравоохранении, науке, образовании и гибкая адаптация к вызовам глобализации и информатизации сохраняют высокую привлекательность русского языка. Независимо от этнической принадлежности «доля населения, владеющего русским языком, составила 92.3 %» (Правительство Республики Казахстан, 2019).

ДКС образования в этой группе обслуживается (за исключением статистически незначительного числа) русским языком.

Пятый верхний слой пирамидальной иерархии занимает государственный казахский язык.

Верхний слой пирамиды языков Казахстана выглядит сложнее, чем в пирамиде В.М. Алпатова. Во-первых, казахи – билингвальный этнос: 92.0 % казахов понимают устную русскую речь, 83.5 % свободно читают и 70.1 % свободно пишут на русском языке (БНС АСПР РК, 2010). По степени владения русским языком различаются казахи-билингвы с доминирующим казахским и периферийным русским языком и казахи-билингвы с доминирующим русским и периферийным казахским языком. Во-вторых, языковой сдвиг части казахов как результат политики и практики государственной русификации (Келльнер-Хейнкеле & Ландау, 2015) создавался особенностями демографии и образования, инструментальной, интегративной и результативной мотивацией изучения русского языка, открывающего реальные социальные и экономические возможности. Известный американский ученый У. Фиерман пишет об этом так: «В городской среде казахи были в меньшинстве, и представители других групп (особенно славянских) превосходили их по численности в пропорции 3:1. Языковая среда на самом деле была еще более русской, поскольку советская система непосредственными и косвенными способами предлагала большие привилегии социальной мобильности людям с «родной» степенью владения русским языком и обделяла тех, кто оставался слишком тесно привержен нерусской культуре и языку» (Фиерман, 2005, с. 52–53). В-третьих, сегодня совершается энергичный поворот языкового сдвига (reversing language shift) и заметный общий рост казахской языковой компетенции (Фиерман, 2005; Smagulova, 2008; Suleimenova, 2015). Следующим этапом должно стать изменение общенационального языкового поведения, которое во власти и деловом дискурсе меняется неторопливо и остается приверженным русскому языку. В-четвертых, казахи больше других вовлечены в процессы внутренней миграции, урбанизации, административной модернизации, что отразилось в расширении зон казахского присутствия в городах и повлекло в них некоторое снижение русской языковой компетенции.

В стране оказывается поддержка для развития языков и культур всех этносов. Начиная с 1995 года, под эгидой Ассамблеи народа Казахстана создано множество этнокультурных объединений, языковых школ, целью которых является изучение языков и культур армян, белорусов, башкир, балкарцев, греков, евреев, татар, немцев, чеченцев, ингушей, корейцев, поляков, азербайджанцев, украинцев и многих других.

Итак, пирамидальная иерархия языков схематично обозначила языковую ситуацию Казахстана: а) показана тенденция к этнической и языковой гомогенности Казахстана, а также «неравнозначность этнических языков по объему выполняемых ими функций» (Правительство Республики Казахстан, 1996); б) большинство этнических языков двух нижних слоев испытало тотальные процессы языкового сдвига в сторону казахского и больше русского языков; в) часть этнических языков третьего слоя с высокой витальностью локально используется в ДКС образования; г) сдвиги в языковой ситуации и особенности возрастной структуры населения страны отразились на школьном и вузовском контингенте и востребованности казахской и русской ДКС образования.

«Сегодня идеологически и организационно подрубаются корни того успеха, когда на международной арене русский язык вдруг стал в пару с английским. Это воспоминание не дает нам покоя, – пишет академик В.Г. Костомаров, – хотя лучше было бы о нем забыть в нынешнем однополярном мире. Роль русского языка в современном межкультурном диалоге определяют реальности дня. Общей чертой его функционирования за пределами России выступает переосмысление его ценности, восприятие его в ряду других мировых как утилитарного средства общения в определенных ситуациях, как элемента особой духовной культуры» (Костомаров, 2015, с. 56).

Что касается ДКС образования Казахстана, то подтверждается (Алтынбекова, 2015) ставшая вполне очевидной тенденция сокращения численности обучающихся на русском и рост числа казахстанцев, обучающихся на казахском языке.

3.1 Русский язык как язык обучения в школе

За годы независимости численность и удельный вес учащихся школ (модель 12 лет: 4 начальная + 6 основная + 2 старшая школа) по языкам обучения кардинально изменились.

За 30 лет определились три отчетливые скачкообразные тенденции: 1. Резко увеличилась численность учащихся казахских школ (32.35 % → 66.0 %). 2. Заметно выросло число учащихся на этнических (уйгурский, узбекский, таджикский и др.) и иностранных (английский, турецкий и др.) языках (2.6 % → 4.5 %). 3. Напротив, сократился контингент русских школ (66.05 % → 29.5 %).

Появление и усиление этих тенденций связаны как с заметно преобразившимся этнодемографическим составом населения, меняющимися языковыми приоритетами и языковым поведением, так и с нюансами урбанизации и рурализации в стране.

В 2018–2019 учебном году общее число школ составило 7393, из них сельских 5338 (72.2 %): с казахским языком обучения – 3797, из них сельских – 3099 (81.6 %); с русским языком обучения – 1312, из них сельских – 869 (66.2 %). В школах страны училось 3,186,234 человека, в сельских школах – 1,428,919 (44.8 %): на казахском языке – 1,394,192, в сельских школах – 777,889 (55.8 %); на русском языке – 395,562, в сельских школах – 96,036 (24.3 %) (Министерство просвещения Республики Казахстан, 2019).

Распределение школ и учащихся по языкам обучения в схеме «город – село» остается неравномерным. Сокращение числа общеобразовательных школ в основном затрагивает школы с русским языком обучения, расположенные в селах, поселках, небольших городах. Напротив, в крупных городах количество школ с русским языком обучения преимущественно сохраняется.

Разница в инфраструктуре (доступность интернета, медицина, досуг и др.) привела к диспропорции между городскими и сельскими школами. Она усугубляется с увеличением числа малокомплектных сельских школ (71.7 %), в которых учится каждый шестой казахстанский школьник (Казахский национальный педагогический университет имени Абая, 2020). В сельских малокомплектных школах могут отсутствовать параллельные по языку обучения классы, имеется дефицит учителей, в том числе казахского и русского языков. Это создает для выпускников таких школ неравный старт при получении среднего специального и высшего образования.

3.2 Русский язык как язык обучения в колледжах и училищах

Удельный вес обучающихся в колледжах и училищах на казахском и русском языках за три десятилетия изменился коренным образом.

Зеркально-симметричные тенденции динамики числа обучающихся на казахском (8.65 % → 58.9 %) и на русском (91.2 % → 40.8 %) языках определены по общим показателям. На самом деле положение обоих языков в разных регионах Казахстана в среднем профессиональном образовании различается регионально: позиции казахского языка выше в южных и западных областях, русского языка – в северных и восточных областях, а также крупных городах страны.

Сохранение русского языка как языка обучения в колледжах по сравнению со школами объясняется несколькими причинами, основной из них является нахождение колледжей в городах, в большей степени сохраняющих русскую коммуникативную среду.

3.3 Русский язык как язык обучения в высших учебных заведениях (университетах)

Языковые предпочтения студентов университетов долгое время соблюдались в пользу русского языка: в 1990–1991 годах число студентов русских отделений в 6.3 раза превышало количество студентов, обучавшихся на казахском языке. Впервые перевес на 1.2 % в сторону казахского языка произошел в 2009–2010 годах. В это же время увеличилось число студентов, обучающихся на английском языке.

Разнонаправленный характер тенденций очевиден. В 1990–1991 гг. контингент обучающихся в вузах на казахском языке достигал 13.65 %, в 2019–2020 вырос до 65.20 %. Диаметрально изменился состав обучающихся на русском языке: в 1990–1991 гг. приближался к 86.30 %, в 2019–2020 – упало до 30.20 %. В это же время увеличилась численность обучающихся на английском, турецком, немецком языках: 0.05 % (1990–1991) – 4.6 % (2019–2020).